Уже говорилось о положении в 12 армии осенью 1916 г. (ещё до назначения Кравцевича на пост инспектора авиации Северного фронта:

"Моторов нет, нет аэропланов, пулемётов - полная неподготовленность ... Молодёжь самоотверженна, иногда приходится почти "на убой" посылать: вернутся, либо нет ... пока то, что делается,- выше всякой похвалы".

Служивший в 23 КАО 12АД Пранас Хикса об этом времени вспоминал:

...Лётчики, летая на "Вуазене", осмеливались вступать в бой с немецким "Фоккером". Немцы уважали наших лётчиков. В районе 12-ой русской армии установилась традиция: если лётчики были сбиты или после вынужденной посадки в тылу противника, попадали в плен, их сначала приглашали в офицерское собрание немецкого авиаотряда, где они 24 часа пребывали почётными гостями. Немецкий аэроплан появлявшийся над русским аэродромом, некоторое время спустя после пропажи лётчиков, не обстреливался. Такой самолёт опускался совсем низко и сбрасывал или вложенное в траурный конверт сообщение, что лётчики геройски погибли и будут там-то и там-то похоронены со всеми воинскими почестями, или вложенные в простые конверты письма русских лётчиков и наблюдателей, их фотографии с бокалами в руках в обществе немецких офицеров. Анологично, конечно же, поступали и русские, сбрасывая сообщения на немецкий аэродром.

Algimantas Liekis/Lietuvos karo aviacija (1919 -1940)/Academia Scientiarum Lithuaniae/1999/125 p.